Лайфхак: как поступить и учиться в РНИМУ им. Н.И. Пирогова

Я учусь на факультете педиатрии. Откуда взялось желание стать педиатром, я не знаю. В моей семье нет медиков, даже тетушек-медсестер никогда не было. Моя мама — воспитательница в детском саду — изначально была против того, чтобы я шла в медицину, но к 6 классу я уже поняла, что хочу быть врачом. Мне всегда нравилось общаться с детьми, именно поэтому я выбрала педиатрию. Несмотря ни на что, в этом я чувствовала свое призвание. Начала готовиться, общаться с людьми, и у меня не осталось никаких сомнений.

Этот вуз я выбрала в школе совершенно случайно: наша учительница по биологии рассказывала, что есть такой институт, который назван в честь великого ученого, врача и хирурга Николая Ивановича Пирогова. Мне запомнилась эта фамилия, я начала изучать информацию. Все знают, что в Москве есть три мединститута: из «Первого меда» выходят лучшие взрослые терапевты, а педиатрическая кафедра считается самой сильной во «Втором меде». Поэтому я его и выбрала.

После 11 класса я заключила договор с детской городской больницей в Калуге, и она дала мне право на льготное поступление. Единственное условие — после окончания учебы я должна буду приехать в Калугу и отработать несколько лет в качестве врача-педиатра. Это распространенная практика, она называется «целевое направление». У меня были достаточно высокие баллы за экзамены, но я боялась не попасть в общежитие, а эта льгота также распространяется на него.

Подготовку к поступлению я начала в 8 классе. Тогда в списке предметов появилась химия, и я стала заниматься с репетитором. Это был единственный предмет, по которому мне понадобился педагог, да и то всего на год: мне объяснили основы, а дальше я уже разбиралась сама. Я сдала ЕГЭ без репетиторов, с теми знаниями, которые мне давали в школе. Правда, после 9 класса я перешла в профилирующую школу с углубленным изучением химии и биологии, это, безусловно, помогло.

Нужно было подготовить химию, биологию и русский язык. Я готовилась самостоятельно, книжки для подготовки к ЕГЭ ни разу не покупала. Занималась не очень много, но довольно упорно. При этом находилось время и погулять, и отдохнуть.

Больше никаких испытаний, кроме ЕГЭ, нет. Тем не менее, случайных людей среди моих однокурсников тоже нет. Каждый из них заслуживает того, чтобы называться врачом.

Будущий врач — это человек, который не скупится потратить свои силы и личное время на зубрежку не всегда интересующих его вещей. У меня так вышло с латинским языком, который никак не давался: приходилось сидеть, много им заниматься. Врачу важны целенаправленность, упорство и знание того, к чему он идет.

Самое уместное слово — шок. Очень высокие требования к студентам, все совсем не так, как в школе. В школу пришел — тебе все объяснили, рассказали, а тут тебе дают материал и лишь указывают направление, говорят, чего от тебя ждут. Кроме того, «клиника» не всегда совпадает в тем, что написано в учебнике, а это значит, что ты всегда должен понимать, что тебе пригодится в твоей профессии и что ты должен выучить отдельно. Под ритм 1 курса я подстраивалась примерно полгода.

Ожидания и реальность совпали: было очень жестко. Произошел большой отсев, и мне это понравилось: ни в коем случае не хотелось расслабляться. Это очень закаляет. Могу сказать, что спустя годы перед экзаменами я больше не волнуюсь, всегда могу рационально оценить свои знания. Во многом это все благодаря тому, что в нас заложили на первых курсах.

На младших курсах мне очень нравилась наука о тканях — гистология. Там изучают строение каждой клетки организма: через микроскоп смотришь препараты с этими клетками, изучаешь их структуру, анатомию. Это очень пригождается мне и сегодня. Еще очень интересна биохимия: здесь изучают все реакции, взаимодействия веществ в организме. Очень полезна она и сейчас в таком предмете, как фармакология — ты уже понимаешь, что делает таблетка, которая попадает в организм.

Сейчас мы продолжаем изучать факультетскую педиатрию — огромный блок медицины, интересный именно на практике. Нас водят к детям, и мы смотрим, что с ними происходит, какова клиническая картина (чаще всего она полностью отличается от того, что написано в учебниках). Не бывает такого больного, который бы идеально подошел под теоретическое описание. Ты расспрашиваешь, определяешь, что случилось. Нужно уметь задавать правильные вопросы, чтобы знать, какой диагноз поставить, — ведь маленькие дети не могут сами рассказать о том, что чувствуют, порой даже не понимают, где у них болит.

Мы наблюдаем за больными в больницах и в стационарах. На младших курсах мы проходим практику в качестве санитаров, потом — помощников медсестер, а сейчас была практика, где мы были помощниками врача. В этом году я получила огромный опыт общения со взрослыми, и я нисколько о нем не жалею. Я всегда критически относилась ко взрослым врачам: мне казалось, что они резки, грубы. Но все оказалось совершенно не так. Хирургами могут работать хрупкие женщины, которые битый час будут опрашивать глуховатого дедушку и оставаться вежливыми и терпеливыми.

На своей практике я увидела образец и пример того, каким должен быть врач. Конечно, в любой специальности есть непрофессионалы, и в медицине это особенно опасно, потому что угрожает жизни людей. Но мои коллеги, ребята, с которыми я учусь, — не из таких. Я бы пошла на прием к любому из них, доверила бы и себя, и свою семью.

Когда начинаешь ездить на конгрессы и конференции, понимаешь, что в мире наука не стоит на месте, а в России ситуация выглядит печально. Мне бы хотелось поехать на стажировку в какую-нибудь другую страну, чтобы посмотреть все изнутри, перенять опыт. Знаю, что для подтверждения диплома за границей необходимо много всего сделать, и стану ли я тратить силы и время на это — пока что еще вопрос. Но мысли о том, чтобы поработать в другой стране, меня, конечно же, посещают. Несколько лет назад у нас открылся международный факультет: все занятия здесь проходят на иностранном языке. Выпускники получают два диплома: один будет котироваться в нашей стране, а другой — за границей. Расширяется интеграция студентов из России в другие страны и наоборот, и это, конечно, большая поддержка для нас.

На первых трех курсах, когда закладываются основы, учеба считается самой жесткой. После 3 курса уже ничего не страшно: можно жениться и гулять. У меня в первые годы обучения находилось время и на то, чтобы поспать, и чтобы раз в две недели сходить в кино. В чем секрет? В медицине не нужно зубрить, нужно доходить до всего самому даже при минимальном объеме знаний. Нужно развивать способность строить логические цепочки — это будет очень помогать. Я, кстати, не отличница: у меня не очень хорошо пошла хирургия.

На первых курсах я вставала на учебу к 8:30 и до 17:00 была на занятиях. Приходила в общежитие, занималась часа три. Потом пару часов спала и еще часа три училась. К 4 курсу я уже находила время для того, чтобы совмещать учебу и работу: была вечерней няней в семье. На первых трех курсах заложилась база — на занятия я приходила, просто прочитав материал. Этого мне хватало для того, чтобы вести диалог с доктором. У нас такая система: мы разговариваем, и из этого разговора уже понятно: учил ты или не учил. Оценки — не главное, беседа помогает оценить свои знания и понять, достаточно ли их для практики. Если нет — иди читай еще. Не могу сказать, что я чем-то жертвовала в процессе обучения: я кайфовала от того, что учу, читаю, начинаю разбираться.

Совершенно случайно я выбрала кафедру детской онкологии, придя на кружок по ней для старшекурсников (у нас очень распространена система кружков). Послушала доклады студентов, начала брать какую-то литературу, интересоваться этой темой. Сейчас я занимаюсь вопросами детской гематологии, в том числе — онкологии, заболеваний костного мозга. У многих есть стереотип, что онкология — это приговор. Это не так. Сейчас многое лечится, хоть и стоит это больших денег. Но система с фондами тоже очень развита, они неимоверно помогают, излечивают огромное количество детей. Я ездила на конференцию, организованную студентами моего университета: они собрали докторов из разных городов — из Москвы, Петербурга, Нижнего Новгорода, и это было очень интересно. К сожалению, наша наука стоит на месте, несмотря на то, что в «Сколково» вроде бы что-то придумывают. Этого недостаточно.

После 3 курса я проходила практику в онкологическом отделении, чтобы понять — смогу ли я это выдержать. Я была там в качестве процедурной медсестры. В мои обязанности входили выдача лекарств, постановка капельниц, спинно-мозговые пункции. Конечно, дети иногда от всех этих манипуляций плакали, но я понимала, что гораздо важнее вылечить их, чем поддаться сейчас минутной жалости. Врачи, с которыми я работала, рассказывают, что некоторые их пациенты приходят к ним спустя десятилетия и благодарят за спасенную жизнь.